Не глядя на существенное количество научных работ, посвященных

Всякий, кто хоть раз пробовал взыскать в русском суде убытки в связи с нарушением должником договорных обязанностей, безизбежно сталкивался с трудностями, которые фактически всегда приводили к отказу в ублажении исковых требований. В особенности это касается взыскания убытков в виде упущенной выгоды (п.
2 ст. 15 ГК РФ).Анализ оснований, по которым в подавляющем большинстве случаев суды отказывали истцам в ублажении исков об убытках, позволяет выявить два основных: а) недоказанность четкого размера убытков (прямо до последнего знака после запятой суммы заявленных требований) и б) недоказанность прямой причинно-следственной связи меж действиями (бездействием) ответчика (преступника, должника) и появившимися у истца убытками.
Броско, что к истцам по таким делам суды предъявляют нехарактерно завышенные требования в части доказывания упомянутых событий (четкого размера убытков и прямой причинно-следственной связи).
Тому видится две предпосылки, которые меж собой очень тесновато сплетены: одна относится к внутренним дилеммам теории гражданско-правовой ответственности, другая - к особенностям судейского правосознания, являющего следствием негативного дела к возмещению убытков, сформировавшегося в русские годы.Начнем с первой предпосылки.
К основаниям и условиям гражданско-правовой ответственности обычно относят вред, причинно-следственную связь меж ним и противоправным поведением причинителя вреда и вину последнего. Не вдаваясь в полемику, сходу отметим, что самым проблемным элементом посреди нареченных является причинно-следственная связь.
Не глядя на существенное количество научных работ, посвященных вопросам гражданско-правовой ответственности, существование нескольких теорий причинно-следственной связи (равноценных критерий (общей причинной связи), выделяемого (нужного) условия, адекватного причинения, нужной причинности, способности и реальности и т.д.)[1], полагаем, что нужно согласиться с Я.А.
Канторовичем в том, что "не глядя не все усилия философов и юристов, разрешение трудности следует признать до сего времени недостигнутым"[2]. Другими словами, философия (про юриспруденцию в этом вопросе вообщем робко умолчим), на сегодня расписалась в собственной несостоятельности в попытках выработать универсальную теорию причинности, способную окутать все возможные случаи причинения вреда (убытков).
И все бы ничего, если б неувязка выработки адекватной теории причинности, а соответственно и устройств ее отыскания в определенных ситуациях, оставалась только в теоретической (философской либо юридической) плоскости. К огорчению, эта слабость теории гражданско-правовой ответственности с легкостью позволяет арбитрам отказывать в ублажении исков о взыскании убытков, вызванных нарушением обязанностей, со ссылкой на недоказанность причинно-следственной связи меж нарушением обязательства и появившимися убытками.
Так, в одном из дел, оставляя исковое заявление о взыскании убытков в виде упущенной выгоды, арбитражный трибунал предложил истцу в качестве устранения оснований оставления заявления без движения "нормативно и документально доказать причинно-следственную связь меж действиями ответчика и неполучением дохода в дальнейшем".
Ни больше, ни меньше - нормативно и документально.
Стоит удивляться, что в иске было отказано.Не хотелось бы вдаваться в обсуждение обстоятельств (как исторического порядка, так и других), по которым арбитражные судьи резко плохо относятся к самой идее взыскания убытков за нарушение обязательств[3], в особенности в виде упущенной выгоды, так как создателю этих строк не доводилось работать суде, а строить гипотезы и догадки - глупо.
Потому полагаем достаточной констатацию самого факта трудности, тем паче, что она общеизвестна.

Обозначенные трудности привели к тому, что участники штатского оборота очень изредка прибегают к такому универсальному методу защиты нарушенных прав как возмещение убытков (4-7% случаев нарушений договорных обязательств[4]), компенсируя фактическую его недоступность другими средствами (а именно, методом предъявления исков о взыскании неустоек и процентов годичных за использование чужими валютными средствами, признании сделок недействительными и применении последствий недействительности). Но, другие способности вернуть имущественную сферу потерпевшего есть далековато не всегда.

Осознавая масштаб трудности (также беря во внимание вектор развития практики Высшего Арбитражного Суда РФ, который старается придать наивысшую юридическую крепкость сделкам, ограничивая возможность для признания их недействительными только теми вариантами, когда нет другого метода вернуть баланс интересов), разработчики проекта конфигураций Штатского кодекса РФ[5] решили активизировать применение участниками имущественного оборота возмещения убытков как метода восстановления нарушенных прав, упростив порядок их исчисления и взыскания.
Для заслуги этой цели, во-1-х, был определен принцип полного возмещения убытков (п. 2 ст.
393 ГК в редакции проекта):"Возмещение убытков в полном размере значит, что в итоге их возмещения кредитор должен быть поставлен в то положение, в каком он находился бы, если б обязательство было исполнено соответствующим образом"[6].

Во-2-х, было введено правило, исключающее для кредитора необходимость доказывания четкого размера убытков:"Размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. Трибунал не может отказать в ублажении требования кредитора о возмещении убытков, причиненных неисполнением либо ненадлежащим исполнением обязательства, лишь на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.
В данном случае размер подлежащих возмещению убытков определяется трибуналом с учетом всех событий дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства".

Тут, полагаем, нужно упомянуть без преувеличения революционное Постановление[7] Президиума ВАС РФ № 2929/11 от 06.09.2011. Рассматривая дело о взыскании упущенной выгоды, появившейся в итоге безосновательного внедрения обеспечительных мер, Президиум ВАС РФ указал:"Полный отказ в иске нарушает конституционный принцип справедливости и лишает заявителя способности восстановления его нарушенных прав.
Беспристрастная сложность доказывания убытков и их размера, равно как и причинно-следственной связи меж причиненными убытками и принятыми обеспечительными мерами, по делам, связанным с лишением либо ограничением корпоративного контроля, не должна снижать уровень правовой защищенности участников корпоративных отношений при безосновательном посягательстве на их права. Очень высочайшие опасности утраты либо ограничения корпоративного контроля могут привести к нехорошим последствиям для макроэкономики и вкладывательных процессов, которые в значимой мере развиваются средством корпоративного роли в хозяйственных обществах.

Трибунал не может стопроцентно отказать в ублажении требования участника хозяйственного общества о возмещении убытков, причиненных обеспечительными мерами по безосновательному требованию (статья 98 Арбитражного процессуального кодекса Русской Федерации), лишь на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.
В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется трибуналом с учетом всех событий дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности".На одной из лекций, посвященных животрепещущим дилеммам практики внедрения Штатского кодекса РФ, Р.С.
Бевзенко, начальник Управления личного права Высшего Арбитражного Суда РФ, отметил, что идеи, заложенные в данном постановлении, должны быть всераспространены на все дела о взыскании убытков, а не только лишь на связанные с утратой корпоративного контроля.
Мы всецело поддерживаем такую точку зрения.Таким макаром, Президиум ВАС РФ, не дожидаясь соответственных конфигураций Части первой Штатского кодекса РФ, скорректировал подходы арбитражных судов к рассмотрению дел о взыскании убытков, освободив истцов по таким делам от документального доказательства четкого размера убытков и причинно-следственной связи меж убытками и противоправным поведением должника.
Остается возлагать на скорейшее и безболезненное внедрение соответственных подходов в судебно-арбитражной практике.